Мы вернулись из Грузии несколько дней назад.
Тбилиси. Город, как песочное печенье. Теплый (несмотря на
погоду), вкусный.
Еще больше чем в Москве хочется убрать все пластиковые,
уродливые вывески.
Двери – старинные, массивные. Такие же красивые как в
Париже, только более ветхие, но это не портит их. Только очень не хочется,
чтобы они еще больше старели и исчезли совсем. Они похожи на любимых старых
людей, к которым тянешься, расспрашиваешь, чтобы не потерять связь времен,
историю прошлого, часть себя.
Rooms Hotel.
В ванной комнате деревянный пол и никаких перегородок. Мы смеемся и тщетно
пытаемся не залить весь пол. Упругие подушки и одеяло. Спать сладко. Мы мерзнем
днем и оба признаем, что лучший момент дня – крепко-крепко прижаться, спрятать
ступни, запутаться, уткнуться, вдыхать запах. Тепло.
Чтобы закрыть дверь –
мало ее захлопнуть, нужно повернуть ключ. И это очень идет городу – обычные,
человеческие действия, не модные…
На завтрак – хрустящая булочка, ягодное варенье и черный
чай.
Мы гуляем по городу, я восхищаюсь любому зданию. Мне
кажется, туристы всегда дают городу почувствовать себя прекрасным. Куда бы я ни
приезжала – Париж, Барселона, Тбилиси – люди привыкли к морю, к захватывающей
дух архитектуре, к горам. Мы же ходим, восхищаясь, запрокидывая голову, вертясь
в разные стороны, указывая друг другу то на живописный внутренний дворик, то на
кутающийся в легкой дымке храм на вершине горы.
На людях я смущаюсь и как будто теряю дар речи. Женя
замечает это. Но мне нравится Маша, и я начинаю болтать с ней, и теперь уже
смущаюсь тому, сколько говорю.
У Маши красивые брови, губы. Она тоненькая и изящная в
светлом пальто (которое потом меняется на красное). С Машей хочется дружить.
Мы заходим в старинный храм. Я сразу же, как и всегда,
первым делом иду к иконе Божьей матери. Так рада видеть. Здравствуй...
- Я больше всего любил тебя там в храме, когда ты стояла в
платочке.
Это, наверное, лучшее, что он мог сказать мне о любви.